Мне страшно. Была б я одна - другое дело, но муж, дети - страшно за них. (Будь я одна может и вовсе добровольцем ушла бы). А за них просто мучительно страшно. Семь лет назад тоже нависала опасность войны, и я поделилась опасениями с о.Дионисием, на что он мне ответил: "Разве ты не хочешь чтобы твой муж стал мучеником?". Я мрачно промолчала тогда. Мне совсем не хотелось этого. Вот такая уж я маловерная. И сейчас мне тоже этого совсем не хочется. Вобщем, мне страшно и плохо. И тут бы, по моему обыкновению, впасть в уныние и депрессию, но хитро глядит на меня младенец: он-то знает, что младенцы и депрессия несовместимы, ведь младенцев надо развлекать, играть с ними, а это в состоянии уныния не сделаешь. Так что от бесполезного уныния спасает материнский долг.